МЕТРО 2033: В ИНТЕРЕСАХ РЕВОЛЮЦИИ [Темные туннели 2] - Сергей Антонов

Владар чуть было не задохнулся от возмущения. Молодой анархист своими нахальными и бесхитростными выкладками зацепил старика за живое. Кольцов даже забыл на мгновение о боли в обожженной до кости руке. Но едва он открыл рот, чтобы возразить в том смысле, что Булгаков это и есть литература в чистом виде, а Евангелие – откровение, за которым скрываются такие бездны, что дух захватывает, как в разговор встрял молчавший до сих пор прапорщик:

– А по-моему, ваш Иисусик был просто фокусник.

Оба спорщика замолчали от неожиданности, зато прапор, отметив возросший интерес к своей особе, с видом победителя продолжал:

– Вот скажите, отец Владимир, церковь против магии?

– Да, церковь магию отрицает и порицает, – поглаживая седую бороду, кивнул священник.

– Однозначно?

– Однозначно, – снова кивнул священник.

– А как же волхвы, которые просчитали рождение Христа? Волхвы – значит волшебники, ведь так? Значит, маги. Где маги, там и магия. Рыбак рыбака видит издалека. Выходит, и Христос был тоже магом, а его чудеса – фокусы, как в цирке. Вот и получается, что есть хорошая магия, если служит церкви, и есть плохая, если наоборот.

Отец Владимир в душе посмеялся над наивностью прапорщика и рассказал, что подобным рассуждениям столько же лет, как и Евангелиям. Что главная задача этих четырех священных книг – доказательство божественной сущности Христа – выполнена вполне убедительно. А трое магов не просто астрологи и ученые, а провозвестники новой эры. Они, каждый своим путем, узнали о рождении чудесного младенца и принесли ему соответствующие дары: ладан, золото и мирру.

– Подумайте, Алексей, зачем фокуснику эти атрибуты Спасителя?

– Ну, откуда мне знать? – замялся сбитый с толку прапорщик. – Может, они ладана накурились? А может, как раз для магии? Лучше бы патроны принесли с калашом, и не Христу, а нам с Толиком.

Пока Аршинов выяснял интересующий его вопрос, Толик успокоился и взял себя в руки.

– Так значит, по-вашему, отец Владимир, доказано, что Иисус – Бог, – вернулся он к предмету дискуссии. – Сомневаюсь, но пусть будет так. Тогда почему он как раз на всемогущую личность не тянет. Слабоват. Гамлет какой-то, а не Господь Бог.

– Не стоит понимать образ Христа буквально, – улыбнулся Владар. – Он значительно сильнее, чем тот, кто лишь производит впечатление всемогущего. Вспомните Нерона. Власть этого человека была поистине беспредельной. Он управлял самой великой на то время империей. В его царствование ходили по городам нищие бродяги, называвшие себя христианами. Нерон скармливал их львам, распинал на крестах. И что? Кто помнит о Нероне сейчас? Он исчез, растаял, как страшный сон. А Иисусу поклоняются целые народы. Спрашивается: кто сильнее?

Томский задумался. Нерон. Он слышал о нем только мельком. Император, актер, поэт… Для того чтобы с честью развить предложенную Владаром тему дискуссии, требовались новые знания, которых у него

пока не было. На помощь Толику снова пришел Аршинов. Прапор с вызывающим видом повернулся к Кольцову и ехидно вопросил:

– Вот вы вроде как бы поп, отец Владимир, а отчество – Дарвинович. Дарвин – это который человека от обезьяны произошел?

– Браво, Аршинов! – Толик беззвучно хлопнул в ладоши. Он знал, что грубоватый прапор при желании мог сильно боднуть оппонента. – Парируйте, Владар.

– А что там парировать? Мой дед тоже был биологом, поэтому назвал отца в честь великого ученого. Отсюда и мое отчество. Кстати создатель теории эволюции, хоть и стал невольно оппонентом богословов, сам был человеком глубоко верующим. Просто нигилизм был тогда в моде, и колебатели устоев использовали теорию Дарвина в целях разрушения веры и государства. Вы тоже, друзья мои, нигилисты, но рано или поздно перестанете сомневаться в существовании Создателя. Когда научитесь отличать добро от зла.

– А рай от ада? – усмехнулся прапорщик. – Знавал я одного местного философа. Ханом звать. Башковитый был, как слон. Так этот самый Хан утверждал, что поскольку Катаклизм уничтожил эту… Как ее? Но- восферу. Ага. Новую сферу. То ни пекла, ни рая больше нема. Как насчет этого, батюшка-биолог? Вписывается весь бордель, который творится наверху, в ваши стройные теории? Это еще что, без рая-ада обойдемся, хрен ли с ними! Эволюция, товарищ поп, пошла вкривь и вкось. Вот где собака порылась!

– И мутанты, которые наше место заняли на Земле, не Божьи твари, а результат созданного людьми катаклизма, – поддержал прапора Томский. – Против них без оружия не выстоять. Мутанта Библией не перешибешь!

– Может быть, – задумчиво произнес Кольцов. – Только и автоматом злоупотреблять не стоит. Иначе пойдете по кривой дорожке одного из ваших кумиров, Бакунина, который говаривал, что страсть к разрушению есть в то же время творческая страсть. Страшные слова, не правда ли?

Томский даже подпрыгнул от обиды. Пусть Владар трижды талантливый ученый, хороший священник и начитанный эрудит, он не имеет права выдергивать цитаты Михаила Александровича из контекста!

– Бакунину принадлежит и другое высказывание, Владимир Дарвинович: «Если Бог – все, то жизнь и человек – ничто». Очень верно сказано. Я, в отличие от вас, считаю, что человек способен на многое. Его и на добрые дела, и на злые хватает. А зло…

Закончить свою запальчивую речь Томский не успел. В глаза ударил свет прожектора, а со стороны станции донеслось механическое поскрипывание автодрезины. Пленники поспешили прейти в дальний угол темницы и спрятали руки за спиной.

Моторисса остановилась точно напротив клетки. Прожектор заслонил темный силуэт высокого человека в плаще. Окруженный ореолом электрического света гость казался пришельцем из другого мира. Минута прошла в напряженном молчании. Затем человек повернулся в сторону станции и нервно махнул рукой. Прожектор погас. Теперь Толик мог рассмотреть приехавшего. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: навестить пленников прибыл сам ЧК, хотя сын не очень-то походил на отца. Покойный профессор выглядел аристократично. Чеслав – нет. Однако глаза и взгляд – те же самые. Чеслав смотрел на своих пленников так же оценивающе, как когда-то профессор Корбут на Проспекте Маркса.

Комендант Берилага приблизился к решетке и кивнул Томскому, как старому знакомому.

– Давно мечтал о свидании с тобой. Как жизнь? Не отвечаешь. Сверлишь глазенками. На твоем месте я поступал бы так же. Но я, Чеслав Корбут, никогда не окажусь на твоем месте. Трезво оцениваю свои силы и никогда не пытаюсь прыгнуть выше головы. Ты – другое дело. Прикончил ведущего ученого Красной Линии, зашился в Полисе и думал, что все сойдет с рук. Ошибся. Теперь лови каждое мое слово. Ваша троица и мои люди отправитесь на поверхность. Назначаю тебя старшим. Проводником будет Владар. Он отведет вас к хранилищу вируса. Задача – выйти в заданную точку, добыть вирус и доставить его мне. В обмен на твою жену. Если вы заразитесь, я введу вам антидот из собственных запасов. Слово чести. Не согласишься на мои условия – сдохнешь, так и не увидев своей Аленушки.

– А мне какой смысл рыпаться? – не выдержал прапор. – Ради чего я попрусь на поверхность? Лично мне и здесь неплохо. И кухня ваша лубянская нравится. Кстати, ты не в курсе, когда нам дадут пожрать?

– Объясняю для тугодумов. На поверхность ты попрешься ради друга, а он, чтобы спасти твою брюхатую жену. Советую поторопиться, Томский. Потому твоя что баба у меня вот где… – Комендант Берилага сжал правую руку в кулак и помахал у себя перед носом.

Упоминание о беременности жены заставило Толика забыть об осторожности. Он стремительно прыгнул к решетке, но и реакция ЧК оказалась не менее быстрой. Комендант успел отступить на шаг.

– И последняя приятная новость, прыткий мой: если ты не выполнишь задания, твой ребенок родится уродом. В него станут тыкать пальцами. Над твоим ребенком будут смеяться и презирать его. Твой род продолжится, дружище, но вряд ли ты захочешь такого продолжения.

Толик зарычал. Вцепился в прутья решетки и начал их трясти. Остановился лишь после того, как понял, что Чеслава его ярость только забавляет.

– Открой камеру, Корбут. Давай разберемся с тобой по-мужски. Здесь и сейчас. Клянусь, что не заставлю тебя долго мучиться. Убью сразу.

– И не подумаю. – Чеслав взобрался на дрезину. – Это было бы слишком просто, а я не люблю примитивные сюжеты. Еду в Берилаг, боюсь оставлять твою девочку наедине со своими головорезами. Представь себе: совсем недавно ее хотели изнасиловать!

Томский опять начал трясти прутья клетки, но его отчаянный стон заглушил заработавший двигатель моториссы. Толик проводил Чеслава полным ненависти взглядом и обернулся к Владару.

– Ладно, еще не вечер. Посмотрим, кто кого. Отец Владимир, что скажете?

– Нет, Анатолий, – старик отрицательно покачал головой. – Пойми, я не могу. Не имею права. И без того натворил достаточно, чтобы заслужить проклятье. Можешь выместить свою злобу на мне. Поможешь умереть – буду только благодарен. Искренне сочувствую твоей беде, но к хранилищу вируса не поведу. Если поступлю так, умрем только мы. Поддамся слабости – погибнут тысячи. Прости…